Кофе с круассаном - Мария Гарзийо

Следующим утром я открываю глаза и обнаруживаю, что, фамильярно прижавшись ко мне, похрапывает жирный полосатый кот, который вчерашним вечером не был мне представлен. Я аккуратно, чтобы не потревожить незнакомое животное, выбираюсь из под одеяла и семеню в ванную. Приоткрыв дверь, я сталкиваюсь нос к носу с раздетым по пояс измазанным пенкой для бритья Пьером. «Pardon» бормочу я и ретируюсь.

– Доброе утро. Элен обычно просыпается не раньше десяти, – сообщает мне из-за закрытой двери Пьер.

– Ясно. А ты не знаешь случайно, что это за кот дремлет на моей кровати?

– Это Мину. Он обычно не любит гостей. Тебе повезло.

Нереально просто повезло. Я жду, пока Пьер закончит свой утренний туалет и освободит ванну. Ждать приходится долго. В конце концов, он появляется в дверном проеме в не очень удачно скроенном костюме, распространяя за версту аромат какого-то неизвестного мне парфюма. Я желаю ему хорошего дня. Он отвечает мне там же и прикрывает за собой входную дверь. Я с облегчением занимаю ванную комнату. В десять с чем-то просыпается Ленка. Мы завтракаем непривычными мне гренками, щедро смазанными маслом и вареньем. Я бы, конечно, предпочла свежий круассан, но такой вариант не предлагается.

– У меня сегодня много дел, – щебечет моя подруга, макая свой странный бутерброд в чай, – так что поводить тебя по городу я не смогу.

– Ничего страшного. Я хорошо ориентируюсь в Париже.

– Да? – Ленка удивленно вскидывает тонкую выщипанную бровь.

Я киваю, давясь чересчур сладким вареньем. Я была в Париже дважды. Первый раз с автобусной экскурсией в десятом классе, второй у Ленки на свадьбе. Кроме того, план Парижа лежал у меня на письменном столе под стеклом все годы учебы в университете. Вследствие всего вышеперечисленного я вполне законно могу считать себя знатоком этого замечательного города.

– А я не знала, что у тебя есть кот, – меняю тему я.

– Да, этот. Пьер скачал его из Интернета.

– В смысле?

Я не знала, что домашних животных уже научились скачивать как прикладные программы.

– Ну, заказал по Интернету из какого-то известного elevage, не знаю, как это будет по-русски.

– Питомник, – подсказываю я.

– Угу. Он с виду беспородный, но на самом деле у него куча медалей. А его полное имя занимает три строчки в паспорте.

Выходит, я спала не с беспородным котом, а с медалистом. Это в корне меняет дело.

– Значит, справишься сама? Ты куда вообще собираешься? В Лувр? На Монмартр? Если хочешь, я распечатаю тебе карту.

У «коренной» парижанки этот банальный туристический маршрут вызывает презрение, которое она не в силах скрыть. Я же в свою очередь предпочитаю казаться в ее глазах, скорее непритязательной туристкой, чем охотницей за мертвыми французами, потому охотно соглашаюсь на карту. Тем более что она мне может и в самом деле пригодиться.

– Вот. От Лувра пойдешь через сад Тюльери, потом вдоль Сены до Эйфелевой башни.

– Спасибо. Я сама разберусь.

– Ну, дерзай. Если заблудишься, звони.

– Непременно.

Я надеваю новое белое платье, крашусь чуть ярче обычного, сбрызгиваюсь жасминовым Diorissimo. Зеркало подтверждает мою полную боеготовность.

– Ты зря так вырядилась, – вносит свою пессимистическую лепту моя добрая подруга, – В метро заляпаешься, да, и арабы будут приставать.

– Как-нибудь отобьюсь.

Я бегу вниз по ступенькам, ощущая за спиной крылья. На улице солнечно и тепло. Пожилая пара завтракает в маленьком кафе. Она жует круссан, запивая кофе, он листает газету. У их ног посапывает пожилая болонка. Я вспоминаю, как в свою первую поездку мне хотелось подойти к каждой такой паре и потрогать их, чтобы убедиться, что они настоящие. Ведь они были точной копией того стереотипа, что нам рисовали годами на уроках французского. Вплоть до круассана, газеты и маленькой собачки. Они были для меня такой же неотъемлемой достопримечательностью Парижа как Эйфелева башня и Триумфальная Арка. Мне хочется присесть за соседний столик, заказать это клишейное кофе с круассаном и тоже влиться в цветную картинку летнего Парижа. Но меня ждут великие дела. Я разглядываю карту, прикидывая, как добраться до нужной мне улицы. Можно было, конечно, спросить у Ленки, но это вызвало бы подозрения. В непосредственной близости от жилища Лорана нет ни одной туристической точки. Мои размышления прерывает приятный мужской голос, произносящий английские слова с сильным французским акцентом.

– Вам помочь?

Я поднимаю глаза на немолодого седеющего мужчину с загорелым улыбающимся лицом.

– Спасибо. Мне нужно попасть вот сюда. Я не знаю, на чем лучше ехать, – отвечаю я по-французски.

Он улыбается еще шире и объясняет мне дорогу. Я благодарю услужливого прохожего и отправляюсь на остановку указанного автобуса. При мысли о скорой встрече с Лораном меня охватывает мандраж. Я успокаиваю себя предположением, что в такое время его, скорее всего не окажется дома. И потом мандражировать должен он, а не я. Не я же гибла в выдуманной аварии. Автобус катит по залитым солнцем улицам, периодически застревая в пробках. Сидящая передо мной пожилая женщина (в виду наличия завивки, макияжа, духов и бижутерии бабулькой такую никак не назовешь) сообщает попутчице, что сегодня бастуют таксисы, поэтому столько пробок. Они долго обсуждают, почему бастуют таксисты. Детали разговора вследствие моей непарижаночности, или же из-за пробелов в знании языка от меня ускользают. Наконец, неспешное транспортное средство доставляет меня к месту назначения. Остается только найти нужный дом. Сердце колыхается где-то в горле, мешая дышать. Я пытаюсь усмирить его, но оно окончательно выходит из под контроля. Пятый, седьмой.. Мне нужен пятнадцатый. Значит, на этой стороне. Что я скажу? Что я скажу ему, если он окажется дома? Нет, на часах двенадцать с копейками, с какой стати работающему человеку в такое время находиться дома? А кто сказал, что он работающий? Он и сказал. А еще он сказал, что разбился на самолете. Вот и дом номер 15. Спокойствие, только спокойствие, как наказывал нам летучий швед Карлсон. Напротив одной из кнопок вызова красивым подчерком выведено Laurent Dussand. И зачем только я сюда приехала! – истерично орет внутренний голос. Я зажмуриваюсь и давлю на кнопку. В голове носятся, сбивая друг друга, беспорядочные обрывки мыслей. Я ожидаю услышать в динамике его голос, но вместо этого дверь пищит, приглашая меня вовнутрь. Я сдерживаю порыв броситься наутек, тяну за ручку и оказываюсь в подъезде. Мне навстречу по лестнице спускается незнакомый мужчина, беглого взгляда на которого хватает, чтобы убедиться, что это не Лоран. Мужчина спотыкается на ступеньке, краснеет и смущенно здоровается. Подобная реакция незнакомца придает мне уверенности в себе. Не зря, значит, я «так вырядилась». Французы просто падают и штабелями укладываются. Я поднимаюсь по ступенькам уже гораздо более уверенным шагом. Вот, кажется, и нужная мне квартира. Дверь немного приоткрыта. Что-то мне это все перестает нравиться. Откуда ни возьмись на меня веет примитивным детективом. Сейчас я войду, а он лежит там в луже крови с ножом в сердце. А в подъезде я, выходит, столкнулась с убийцей. Потому он и покраснел. Не каждый же день человека убиваешь, совесть мучает наверно. Мои мрачные размышления прерывает пожилая женщина, которая неожиданно возникает из-за приоткрытой двери.

– Здравствуйте, мадмуазель. Это вы звонили?

– Да, – неуверенно киваю я.

– А Лорана нету. Он уехал к родителям.

– А..

– А я домработница. Убираюсь у него раз в неделю.

– А вы не знаете, он надолго уехал? – нахожусь, наконец, я.

– Вроде да. Они живут в Монпеллье. Он часто к ним летом ездит.

– А вы случайно адреса не знаете? Мне очень нужно его найти.

– Нет, точно не знаю. Он говорил, что в центре на Jeu de Paume.

Мне хочется спросить у женщины, как выглядит ее наниматель. Действительно ли он высокий симпатичный брюнет. Но интуиция подсказывает мне, что подобный вопрос вряд ли будет уместен.

– Вы не очень спешите? – неожиданно обращается она ко мне.

– Да, нет.

– Вы не могли бы покараулить дверь, пока я мусор вынесу. А то тут замок плохо открывается, я каждый раз мучаюсь.

– Конечно. С удовольствием.

Домработница спускается по лестнице, таща за собой огромный мешок мусора. Как только она исчезает из поля зрения, я моментально оказываюсь в квартире. Первая комната по всему виду гостиная, диваны, широченный экран телевизора, цветки в горшках. Направо по коридору более интересное помещение, напоминающее рабочий кабинет. Я кидаюсь к столу, на котором горкой свалены книги. При ближайшем рассмотрении на нем обнаруживается счет за квартиру на имя мосье Дюссана, какие-то квитанции, учебник по юриспруденции, словарь, карандаши, калькулятор… Ага, а вот и то, что я ищу – карточка члена клуба верховой езды с фотографией. Непослушное сердце совершает сальто и летит в неизвестном направлении. Это он. Фотография мне не знакома, но это, безусловно, он. Темноволосый, загорелый с уверенной улыбкой на красивом лице. Я обращаю внимание, что в строчке «адрес» значится не парижская квартира, а как раз этот бульвар в Монпеллье. Дом номер 8. Я кладу карточку на место и спешу покинуть квартиру, пока домработница не вернулась. Мне удается занять свой пост буквально за несколько секунд до ее появления. Она благодарит меня за помощь. Я прощаюсь и скатываюсь вниз по ступенькам.